В один из солнечных дней я приехал на дачу. Один, на что были свои обстоятельства. Надо было скосить траву, прибраться, да и просто посмотреть, как и что. Тепло и воздух в конце лета совершенно иные, с ясным началом увядания. Ягоды рябины стали ярко-красными, непрерывно и медленно осыпаются листья с большой березы под окном. Я работал весь день. Соскучился, наверное. Давно здесь не был. Засадил занозу и пошел взять иголку из Елениной коробки с шитьем. И снова понял, что у неё не спросишь разрешения, не похвастаешься сделанным по дому, не пошутишь с ней, как у нас всегда бывало. «Елена, кто в доме хозяин?» «Ты, Лешенька!..» (это произносилось с сердцем, но с какой-то тонкой неубедительностью… домашний театр). Елены нигде нет, и никогда не будет. Ей было 92 года, в самые последние времена она нуждалась в уходе и помощи, но меня не оставляет чувство, что мы осиротели. «Поймите, он нужен, он важен нам» (Хлебников про Первую мировую войну). Она была необыкновенной красавицей, даже в старости. Редкий дар. Мы никогда не ссорились, не дай Боже. Она редко начинала разговор, то так замечательно могла его поддержать. Ни с кем мне не было так хорошо и спокойно.
Вот поэтому мы и не появлялись на даче с июня. Весь июль я ездил по врачам, пройдя печальные круги городской медицины (Мединцентр в Боткинской, районная №10, районная онкологическая №84). Болезнь надо «оформить», хотя помощи не будет. Ну, выдали трамадол и какие-то капсулы для поддержания печени, которые Елена не могла проглотить. Моя горбатая машина рассекала пустую Москву, выдыхая, как кит. На перекрестках я смотрел на таймеры светофоров и делал изометрические упражнения (максимальное усилие мышц на 10-12 секунд). У нас дома появилась Вера (украинка родом из под Винницы), она ухаживала за больной и непрерывно готовила. Борщи, мясо, рыбу, блинчики. Почему-то люди много едят, когда в доме горе. «Слушай, Лёш, Вера-то какая здоровая баба… она меня тягает, как перышко». Милая моя, ты и стала перышком. А потом не стала совсем. Уход близких оставляет беспокойный провал в жизни. И словно сквозняк оттуда, какое-то неосознаваемое движение воздуха.
Утомившись, я лег почитать любую книгу и скоро заснул. Проснулся в пять, солнце готовилось садиться. Собрал яблок, огурцов и кабачков для младших Аграновских. Яблоки в основном брал с земли, они уже попадали с веток, но хорошие выбрать можно, ну, разве «с бочком». Огурцы переросли и кололись, что кактусы. Сверху положил бледно-зеленый кабачок, похожий на небольшую рифленую мину. Корзина получилась довольно красивая. Оставил её в багажнике (ночи теперь холодные), и машина пропахла яблоками.
Говорят, грибов много в этом году.