Наверное, самое время сделать декабрьскую запись. Когда за окнами сгущается новая ночь, внизу на кухне чистят селёдку и сокрушаются, что в доме мало пальчиковых батареек. Мы с близким мне лицом только что вернулись из Щапово, куда ездили на её машине, а поступили так, потому что машина стояла с краю, прямо перед воротами. В Щапово все были любезны и улыбались. Мы купили еду котам. Потом расщедрились и приобрели недостаточное число батареек и белого хлеба.
Ощущение праздника в нашей стране создается женщинами. Без них не было бы этого чувства, что «ничего не готово», поисков купленной в Щапово коры крушины (зачем кто-то спросил, «где чай, его же точно покупали»), развешивания последних гирлянд, приправления селёдки маслом – только не оливковым, только не оливковым! Это загадочное свойство переносится и за границу, хотя, возможно, свойственно европейским и другим странам и без русских женщин. Нашей подруге звонит дочь из Франции… плачет и жалуется, что её жених не удосужился заказать столик в приличном ресторане. Джованни, где мои сигареты?
Как бы там ни было, только у нас по телевизору идёт известный наизусть фильм Рязанова «Служебный роман» (нет, «С легким паром» будет позже), создающий впечатление доброй преемственности бытия. «Дайте послушать!» - раздаются голоса с кухни, когда кто-то отвлекается и спрашивает что-то по хозяйству.
Мне пора идти на улицу и развешивать гирлянды. На даче прохладнее, чем в Москве, но шедший с утра снежок весь стаял. Газон из окна – белый с черными отметинам. Всё идёт своим чередом, и не что жаловаться, а только снова стараться, когда праздники закончатся.
С Новым годом, читатель! Пусть настанет уже, и принесёт всё, что мы не заслужили в полной мере. Кто её отмеривает, меру-то, в конце концов? Мне хорошо с вами, хотя не знаю, здесь ли вы; этого и желаю себе в новом году. Пусть поезд сделает маленькую остановку и двинется в заданном направлении.