Я записываю эти наблюдения в первый день июля, что не совсем правильно с формальной точки зрения. Однако, читатель не должен подозревать меня в утрате интереса к этому дневнику. Причина будет скоро ясна… А записи за июль воспоследуют скоро, и всё выравняется.
Я давно уже не люблю справлять свой день рождения. И не хотел никого специально собирать в этом году. Мне исполнилось 63; я на год пережил своего отца Анатолия, и на 8 лет деда Абрама. Это сейчас скорее странно, чем грустно. И не эти мысли были причиной, а скорее лень, которая у меня, как и у многих из нас, имеет неравную силу в разных направлениях. Однако, так совпало, что на 23-е июня мою группу позвали играть в ресторан «Белладжио» на Мосфильмовской улице. Близкие мне лица, узнав об этом, захотели прийти. Я заказал стол для своих, пригласил самых близких нам родных (брата с невесткой, моих двоюродных сестер), и в назначенный четверг мы приехали в ресторан. По дороге подхватили исполнителя на губной гармонике Сашу Соловьева. Он сел на заднее сиденье и кинул на пол скейт. Где-то катался. .
Белладжио хорошее место. Моим гостям было уютно. Стоял лучший июньский вечер, теплый в самую меру, но не влажный. Мне приходилось перемещаться от стола, распоряжаясь насчет вин и вод – к сцене, которая смотрела на открытый дворик, где уже было много чужого народу, занимавшего места. Мы начали играть ровно в 8 вечера. Пришлось немного покрутиться, обращаясь и к своим в зале, и к публике. На меня смотрел мой собственный парадный постер, сделанный на огромном листе непромокаемой бумаги, клеёнки, по-простому. Нас принимали хорошо, но без истерики. Когда закончили, ко мне подошли владелец и директор «Белладжио», поблагодарили за концерт и поднесли в подарок две бутылки хорошего вина. Потом сидели все вместе – близкие мне лица и музыканты (к Соловьеву подъехала приятная девушка) – говорили тосты и болтали. Мне понравилась эта странная вечеринка. Мы разошлись поздно, когда московская ночь полностью опустилась и так напоминала далекий полузабытый юг.
Той же ночью мы уехали на дачу. На следующий день я вернулся в Москву, чтобы сыграть в Музеоне близ ЦДХ, на сборном концерте, посвященном выходу альбома Russia Gets The Blues, который незадолго до этого записывался на студии Мосфильм. А в субботу предстоял gig в баре Олд Таун. Я застрял в городе на три следующих дня. Алкоголь подстерёг меня, как тигр. Это было ужасно. Это очень напоминало забытье или что похуже, но Бог пока миловал меня.
В понедельник я вернулся на дачу, а в четверг, снова в Москве, за один день дописал нашу экспериментально-компьютерную статью, сложную по всем составляющим. Вечером в мой кабинет пришел Володя, главный соавтор и соратник, мы просмотрели текст и обсудили сложные и двойственные моменты. Я почувствовал, что ожил. Съездил в Олд Таун и забрал свою гитару. На ходу в ней что-то стукало. Это отвалилась батарейка «Крона» внутри корпуса. Дома я ослабил басы, запустил руку внутрь и вынул батарейку. Проверил заряд с помощью гитарного радиопередатчика, подаренного мне незабвенным Серёной Беком (короткий красный свет – порядок: длинный красный – села). Батарея оптимистично подмигнула. Я приклеил на нее «липучку» и поставил на место. Натянул струны и настроил гитару. Жизнь определенно налаживалась.
Вместе с тем, наступило 30 июня, означавшее конец месяца. Мне всегда не хватало в нём одного дня.