Март 2006. Книжки

Весна. Странное время. Кажется, я вплотную пододвигаюсь к тайне, уже слышу шуршание её газового платья...

Много чтения, как часто бывает в марте. "Новоорлеанский блюз" Патрика Нита (Patrick Neate, "Twelve Bar Blues") читаю в переводе Ю. Вейсберга, отменном, надо сказать (хотя почему было не перевести название поточнее?) Роман получил премию афро-американской ассоциации. Интересно читать про чёрных джазменов, проституток, клубы, Сторивилл и Big Easy (так называли Новый Орлеан). Увы, автор поставил перед собой более глобальную задачу - рассказать о чёрных людях, ищущих свои корни. Дыхание у Нита часто перехватывает на этом пути. Тут нужны легкие вроде мелвилловских. Текст словно бы не вычитан, не освобожден от лишнего. Вот схватывающие внимание страницы о 45-летней красавице, бывшей проститутке, путешествующей за тайной своего рождения (у неё кожа цвета кофе, хотя родители - итальянцы... потом выяснится, что у мамы была негритянская кровь) в обществе спивающегося 25-летнего ирландца... эти страницы вроде бы стыкуются с "африканскими" историями про вождя и колдуна... и с историей корнетиста Лика Холдена из 30-х годов. Но что-то говорится лишнее, и вот сюрприз тонет в упаковке, исчезает занимательность и нарядность. Зря - про бородачей-антропологов на раскопках в Африке (они какие-то скучные); зря - про удар по шарам, который африканский вождь получает от афро-американской профессорши (хотя вождь в книжке долго приходит в себя, удар бьёт мимо цели)... не получились вровень с "американскими", большей частью, "африканские" страницы. Ощущение, что писался сценарий, а уж заодно вышел и роман-эпос. Полноте! эти труды по разным департаментам. Книжка не должна читаться, как смотрят фильмы на видео, пропуская неинтересные части "на ускоренке". Впрочем, скажу ещё раз, что получил удовольствие от чтения "Блюза". А чего ещё можно добиться от выдуманной и настоящей жизни?

Купил две книжки: уже читанную "Похороните меня за плинтусом" Павла Санаева и новый роман «Пейтон Эмберг» Тамы Яновиц. Санаев написал ослепительную повесть. Она читается за ночь. Это странная вещь - документальная, но выдуманная и выделанная мастерски. Мальчик - сын актрисы Елены Санаевой, приёмный сын Ролана Быкова, которому, без утайки, посвящена повесть, внук Народного артиста СССР Всеволода Санаева. Главная героиня книги - сумасшедшая бабка маленького Павлика, его обожающая и изводящая, а заодно и весь окружающий мир. Люди любят и мучают друг друга. Совсем чеховская коллизия. Есть некий вопрос, «как же ты о своей бабке так написал, мил человек...» Но тут всё снимается талантом. Смешная и грустная повесть. Странно, что Санаев не писал больше книг с 2003 года, одни сценарии. А может, и не странно. Ему надо было один раз эту боль выговорить, он это и сделал, а что-то новое выдумывать - совсем другая работа.

Мои впечатления о Таме - её "Рабах Нью Йорка" - были такими яркими, что ждал с нетерпением, когда возьмусь за новую книжку. Ну вот, наконец, освободился от всяческого попечения и читаю «Пейтон Эмберг» (в переводе А. Николаева, вполне рядового качества). Этот роман - совсем не то блестящее чтение, что рассказы в "рабском" сборнике. «Пейтон» посвящен жизни одноименной героини и словно составлен из лоскутов. Эпизоды, произошедшие в разное время на протяжении жизни Пейтон, пока ей было от 25 до 50 лет, брошены в барабан, прокручены и вытащены в порядке, на первый взгляд, произвольном. Я видел в книге даже один прямой повтор - было ли это книжным браком? В описываемое время героиня очень красива и пользуется вниманием мужчин. Пейтон Эмберг, девушка из обедневшей семьи, встречает своего жениха, занимается с ним сексом, выходит замуж, чтобы перейти в "более средний" класс, едет в неудачное свадебное путешествие на Ямайку, поступает на работу в туристическое агенство, ездит по миру, занимается сексом со множеством разных мужчин, иногда женщин, пару раз делает это втроём... Она жалеет брошенных собак. Кажется, это единственное, что придает героине теплые человеческие свойства. Сумасшедшая хозяйка шелудивой собаки, которую Пейтон отвозит к ветеринару, приходит на её свадьбу и устраивает скандал... это важная подсказка. Юмора, характерного для Яновиц, в тексте почти нет, он виден как бы через толстый слой льда. Этот странный мир начинает захватывать тебя, читателя, перемешанные эпизоды больше не раздражают, их мелькание естественно. Какая разница, тот ли мужик, этот ли, в Рио или в Хьюстоне, когда тебе было 27 или 49? С большим членом или с маленьким, скупой или щедрый? Получается чудо - роман. Правда, оставляющий чувство подавленности.
Поищем ещё книжки Тамы Яновиц.

Был в Центре современного искусства на Зоологической улице (вот ведь какое важное место - рядом, в зоопарковской гостевой башенке, жили Пера Джо, Стано, Джон Праймер и Кит Данн). Слушал авторский концерт Тани Михеевой. Собрались люди с хорошими нормальными лицами, было много молодежи. Интересная музыка, хоть порой и невыносимая. Узнал много нового. Подробнее о концерте Михеевой написано здесь. А 17 марта в "Доме-у-дороги" просто роскошный гиг отыграли Junior Watson и норвежские блюзовые музыканты.

Как-то раз, ещё зимой, мы ехали с Омаром в машине. Он слушал необыкновенную музыку, я не мог не спросить, что это. Оказывается, танго. Настоящее танго - это не танец "с цветком" (наверное, это товар на экспорт, разлетевшийся по свету), но аргентинский шансон, сродни высочайшим образцам этого жанра во Франции - Брассансу, Эдит Пиаф. Умная музыка и умные слова. Заслушаешься! И вот - я получаю редкий подарок, альбом Roberto Goyeneche (известного также как 'El Polaco'), названный по первой песне "BERRETIN" (1967). Cлова berretin нет в словарях испанского языка. Как мне объяснили, на буэнос-айресском жаргоне lunfardo оно означает «нечто, чего ты страстно желаешь, не зная толком, зачем; нечто, не выходящее из головы; женщина, лошадь на скачках, или что-то подобное. »

Ещё про книжки. I found my thrill on Bookberry Hill... Зашел в магазин "Букбери" в мега-молле. Магазин переехал, удобные кресла, увы, исчезли. Нашел какую-то табуретку и уселся читать. Вскоре внимание моё было отвлечено: рядом юная продавщица помогала покупателям, довольно типичной паре начала века: она - высокая худощавая красавица в дорогих джинсах, он - коренастый стриженый бройлер.

П: «Так вы хотите создать домашнюю библиотеку?»

Она: «Ну да...»

П: «Давайте смотреть... Вы читали "Сто лет одиночества"? Этот роман считается культовым. А Фолкнер... ну, не знаю, это скорее мужское чтение.»

Она: «Нет, не надо. Он у меня сразу засыпает над книгой.»

Он: «Меня в сон клонит, когда я читаю.»

П: «Так... Рабле не надо, это пошло... Бальзака возьмите, сможете читать Бальзака?»

Она: «Давайте.»

И так далее. На самом деле всё хорошо. Они пришли покупать книги.

«Бивис и Батхед как ритуально воспроизведенные Дживс и Вустер» (название психоаналитической диссертации). Впечатление, совершенно не относящееся к этому mot - от чтения романа Стивена Фрая "Лжец". Фрай - прекрасный английский актёр, известный у нас по ролям Дживза и Оскара Уайльда. Вне всякого сомнения, одарённый и остроумный писатель. И, увы, как грустно, когда всё можно, когда отброшены намёки, и когда однополые отношения стали не то что нормой, а чем-то круче нормы... Английский юмор не может быть нараспашку. "Лжец" вышел плутовским романом с запахом вазелина... По-моему, получилось цинично и нехорошо, хоть порой и смешно. Не Вудхауз и не Ивлин Во, нет.

Рано утром 24 марта я вышел из дома с гитарой подмышкой и укладкой в руке и поехал в аэропорт Домодедово. Через несколько часов, тщаниями "Уральских авиалиний", оказался в Екатеринбурге. Поселился в уютном номере "Интер-отеля". Вечером отыграл сет с гитаристом Володей Демьяновым и его группой Blues Doctors. Звучит новый состав хорошо. До 4 часов сидели с приятелями в клубе. Там крутилась огневая дискотека под руководством "DJ Кати Ангел из Москвы", рабочие одежды которой состояли из несколько золотистых шнурков. Впрочем, всё было взросло и трезво - разговоры, кофе, лимоны и сигары. На следующее утро вернулся домой. Впечатления от Екатеринбурга прекрасные. Как хочется ездить по своей стране.

Кажется, мне становится легче. На этом пора распрощаться с мартом.