Идёт Великий пост. Если строго соблюдаете, пропустите эти записи. Я соблюдаю неважно, и поэтому написал. Что-то в них покажется вольно и не ко времени сказано. Не думаю, что кто-то немедля нажмет на крестик справа вверху. Но формальные предупреждения – не лишние. Даже для обоих читателей этого сайта – тебя и меня.
И февраль, и март начались «по линейке»: понедельник, 1-е число… Арифметика, смахивающая на замысел. В пятницу 5-го выехал на работу. Дорога Черемушки – МГУ занимает полчаса, а если совсем свободно (ночью) – четверть часа. Но что же случилось? Прямо от дома начались заторы. Дворами выехал на пересечение улиц Цюрупы и Новочеремушкинской, думая, какой же я умный и как хорошо знаю свой район. Ох, рано. Впереди дорога закристаллизовалась до самой Профсоюзной. Объехал пробку, как только возможно вежливо внедрился в профсоюзный поток к центру, «по главной» встал обратно на Цюрупу у самого светофора. Дальше довольно споро доехал до ул. Вавилова, но все привычные способы пересечения Ленинского проспекта пришлось отменить. Даже лучшая из дорог, ул. Панфёрова (названная в честь бездарного советского писателя, автора романа «Бруски»), была занята под горлышко. Проехал по Вавилова до Дмитрия Ульянова, но и эту улицу словно залили эпоксидкой и подождали три часа. Насмерть. Выехал дворами на боковушку Ленинского, потом на основную дорогу, развернулся на стрелку и снова ушел во дворы. С невероятными трудами, миновав по улице Фотиевой универмаг «Москва» и родную Вторую школу (инстинктивно чуть не перекрестился на неё; почему?), попал на Университетский проспект. И вдруг меня охватила какая-то коллективная радость: мучения водителей здесь закончились, нас стало немного, и машины разного звания весело покатились вперед, к проспекту Вернадского, без причин перестраиваясь из ряда в ряд, словно пробуя, как это вообще возможно. Дальше всё было свободно и быстро. Почему я больше часа ехал на работу? Очень просто: последний рабочий день перед 8-м марта.
Международный Женский День самый странный и чрезвычайный праздник. Можно не рассказывать его историю, она сейчас нас не касается. Дело в другом. То и дело слышишь, что это наследие совка и странная затея, и нечего его отмечать, глупо с ним поздравлять. Но праздники случайно ко двору не приходятся. 8-е марта укоренилось в российском обществе так же глубоко, как Новый год. На Востоке такое невозможно, да и на Западе, пожалуй, тоже. Обидчивые женщины цивилизованного мира могут в суд подать. А уж что может произойти на Востоке при попытке массового поздравления женщин, даже и подумать жутко. Имплант в родной стране, День Святого Валентина, имеет совсем другой смысл: избранник и избранница поздравляют друга друга. Частное дело пары среди множества пар. Дюпрасс. Иное дело 8-е марта с его странными ритуалами. Массовая дума «что подарить», мытье посуды мужчиною раз в год, и эти озабоченные люди с букетиками «на работу», и автомобильные пробки накануне, и возлияния в последний рабочий день перед праздником. И эта говорящая картинка из новостей: в Новосибирске засланные гусарики и мушкетеры, спущенные на тросах, передают дамам букеты через окно. Картина ада в золотой раме, как в рассказе у Чехова.
Дерзкая мысль: Международный женский день это совсем не советский, а языческий праздник желания всеми мужчинами всех женщин. Этот смысл маскируется общегражданской галантностью (как и либидо). Конечно, здесь и дети, рисующие подарок маме, и почтительный сын с цветами. Давайте возьмем шире: желание быть хорошими и нравиться. Но картинка предпраздничной страны требует других титров. Любви все возрасты – поп-корны, щелкает и не останавливается. Вы не согласны? Пройдите вперед... Выглядите волшебницей. С Праздником!
8 марта я оказался один дома. Так уж получилось. Все подарки были вручены утром или накануне. Никуда не торопясь, прибрался в квартире, посмотрел фильм «Слоеный пирог», пообедал, побрился, переоделся и поехал в Би Би Кинг.
Новые слова лезут, как клопы. Под дворник положили визитку новой автомойки. В числе приманок – «нанотехнология обработки кузова» и «био очистка кондиционеров» (вот так, «био» раздельно). Почему-то складно смотрится рядом: «шиномантаж».
В каком-то рекламном ролике было про моющее средство, которое «удаляет все опасные микробы, включая вирус Н1N1». Тут всё прекрасно: и игнорирование того обстоятельства, что простое мыло смывает равно все вирусы, и отсылка к устаревшему свиному гриппу (реклама этой эпидемии давно сошла на нет).
Критикуешь – предлагай. Вот была бы достойная надпись на всех упаковках и бутылках: memento mori.
Когда-то давно была у меня привычка. Раз в два года брал с полки первый том из «зеленого» собрания сочинений Чехова и читал подряд, кроме пьес и переписки. Потом пропустил много раз по два года, и вот взял снова. Какими же печальными мне показались его ранние рассказы, которые казались исключительно смешными и легкими! Меняются, конечно, не восьмитомники. Читатель. Даже такой весёлый.
В соседстве с Чеховым мои яркие впечатления от детективного романа Стига Ларссона (Steag Larsson) «Девушка с татуировкой дракона» покажутся странными. Но уж как есть, так есть. Этот толстый том (более 700 страниц) попал мне от хорошей знакомой, которая следит за новинками. Наши вкусы совпадают, и я с нетерпением ждал этой книги. Стиг Ларссон работал журналистом в Швеции, попутно написал три романа. Собирался десять. После его смерти от инфаркта в 2004-м году (ему было всего 50 лет) его романы получили невероятный успех. Первый роман разошелся в 2 млн. экземпляров в Швеции, по миллиону в Испании и Италии, в 10 млн. в США. Бестселлерское свойство книги – не главное, конечно, но впечатление производит. Русский перевод, сделанный «на четверочку», вполне приемлем, а текст, характеры, интрига захватывают накрепко. Я читал его всего три дня, так давно не было. У меня даже возникло какое-то уважение к Швеции. Что я знал о ней? АВВА, Нобелевский комитет, ракетки для пинг-понга «Стига», магазины «Икеа». Наконец, тот личный факт, что в Швеции живет моя троюродная сестра Ляля Якубович-Янгфельд, исполнительница песен на стихи русских поэтов Серебрянного века. Блестящий детектив Стига Ларссона, наполненный реалиями экономической, медийной и бытовой жизни, многое мне сообщил «шведского», и это крепко запомнилось. Конечно, главный прорыв романа: образ (так нас учили в школе…) хипповой девушки-детектива Лисбет Саландер. Как она придумана и выписана, просто невероятно!