Как аргонавты в старину Плывём, покинув дом Плывём тут-тум, плывём тум-тум За золотым руном.
Я запоминаю не то, что учу специально, и не то, что мне понравилось. Строки и строфы сами случайно занимают место в памяти, и – накрепко. Мама говорила: «У Алёши мусорная башка». Если разговор, дома или в компании, заходил о чём-то, что могло навести на ассоциации с рассказом О.Генри, Чехова или случайными стихами, я немедленно приводил длинные (и не вполне точные) цитаты. Родителям нравилось. Друзья, кажется, терпели.
Я не знаю, какой звук бы издавало кислое молоко, капая с дирижабля на дно жестяной кастрюльки, но это было бы поистине райской музыкой по сравнению с бульканьем жалкой струйки мыслишек, которая имеет несчастье проистекает из ваших разговорных органов.
Четыре я стрелы пущу И всем злодеям отомщу Одной стрелы уж нет, пронзен Ник Эппльярд и умер он.
Такая манера цитировать книги была в ходу в молодых компаниях в 1070-е годы. Однажды мы пили пиво в «Формозе» (это неофициальное название появилось, посколько кафе занимало такое же положение по отношению к посольству КНР в Москве, как остров Тайвань к Китаю). Мои собутыльники были студенты Биофака, года на два старше меня… я смотрел на них несколько снизу вверх. Начали цитировать «Обмен разумов» Шекли, чтимый молодыми интеллектуалами. Я вспомнил пару абзацев. Ребята смотрели одобрительно.
Вот вы все называете меня Черным Ирландцем, но мало кто знает, что детство и юность я провёл в меблирашках Ханчжоу… … Я не есть макаронник, меня зовут Луиджи… Я жить на твой великий родина с тех пор как приехать из моё родное село Сан Минестроне делла Зуппе, нихт вар?..
Почему-то я говорил «макароннИк». Так казалось вкуснее. Это загадочные свойства памяти, которая выбирает своё «уместное». Наверное, особенности запоминания в конце концов привели меня в блюзовый бэнд… необходимость сказать оказалась сильнее робости перед незнакомой публикой.
Кажется, это наследственное. Фамилия моего дедушки по материнской линии, Каманин, на самом деле – прозвище. На брянском диалекте «каманить» значило «складно рассказывать». Когда и кого впервые записали «Каманиным» в приходских книгах, не знаю… дед Федор говорил, что раньше члены семьи носили фамилию Васюнины. Дед был прекрасным рассказчиком, неутомимым читателем и знал бесконечное количество «книжного» на память. Куда нам до него…
Читатель! Ты видишь в этом рассказе некоторую рисовку, хотя не говоришь этого даже мысленно, потому что мы любим друг друга… Пора заканчивать мартовский рассказ в дневнике. История никогда никого не рассуживает, не рассудит она и автора этих незаметных строк со скептиками… которые, впрочем, всегда правы. Одно только – за всё приходится платить. Я запоминаю много «ненужного», не тратя на это никаких сил, но плохо запоминаю устную речь (содержание, хотя бы в общих чертах) или вообще «необходимое» (имена-отчества, расшифровки сокращений, молекулярные весА)… Не могу удержать сюжеты детективных романов, так что одни и те же книжки перечитываю по нескольку раз.
На площади, в влагу входящего угла, Где золотом сияющая игла покрыла кладбище царей, Там мальчик в ужасе кричал, ей ей, смотри, Там в гневе закачались трубы – те, И дергались заики губы, и взор прикован к высоте.
Воспоминания о словах будут спать в своих сотах (или как там всё устроено), пока их не коснётся острый луч (или что там). Подожду, торопиться некуда.