Общение с государством

Хлебников писал:

Участок - великая вещь!
Это - место свидания
Меня и государства.
Государство напоминает,
Что оно все еще существует!

Пришла по почте строгая бумага из налоговой инспекции. Мне предложили отчитаться по продаже автомобиля Тойота Краун. Это была, наверное, моя самая любимая машина. Большая белая с правым рулём. Из Владивостока. Ей было 10 лет, когда я начал на ней ездить, 14 – когда закончил. Она разбилась в аварии (других пострадавших, кроме девятки, переезжавшей на красный свет, слава Богу, не было). Пришлось снять мою «корону» с учета и отдать по довольно липовой схеме в место, куда машины простого звания помирать свозят. Прошел год, и я уже забыл об этой истории. И вдруг понадобилась справка-счёт и прочее, на поиски чего я совсем не рассчитывал. Чудом разыскал контору «Автовыкуп» в Бибирево. Доехал на метро, там меня встретил высокий человек на джипе БМВ, отвёз в советские гаражи, где в одном из боксов что-то чинили или разбирали, а в боковой комнатке с желто-коричневым диваном помещался «офис». Там я получил копию бумаги на продажу. Меня даже любезно вывезли из гаража, поскольку путь пешком лежал через 500 метров жидкой грязи.

Распечатал из интернета образцы деклараций, заполнил их и пошел в налоговую. Там стояла серьёзная очередь в машинную комнату номер 108. Какая-то девушка попросила шариковую ручку, чтобы заполнить декларацию. Дал, и, повинуясь наитию, спросил её номер мобильного – дескать, я отъеду ненадолго, а потом справлюсь, как мы движемся. «Пожалуйста» , – сказала она – «Настя 8 926…». Уехал, и час провёл в нужных поездках. Был утренний час пик, который, как известно, в нашем городе никогда не заканчивается. Вдруг звонок. «Это Настя. Подъезжайте, тут очередь разделилась, перед Вами один человек.» Вернулся и моментально попал на приём. Налоговая инспектор восточной внешности была терпелива и вежлива. Кажется, и я, и она ясно видели человека друг в друге. Она объяснила, что налог, по ничтожности сделки, платить не требуется, а надо заполнить 6 листов деклараций, приложить документы и прислать всё заказным письмом. Почта в соседнем здании. Правда, чтобы правильно заполнить формы, пришлось прибегнуть к помощи знакомых юристов, которые в основном занимаются миллионными сделками. И вот дело было закончено. Какое облегчение!

И вот ещё. Появилось предложение поиграть в клубах города Афины, а поскольку мой загранпаспорт закончился в 2005 году, решил завести новый. Честно, я никогда не связываюсь с предложениями сделать «это» за деньги. Как-то несерьезно. А поговорить? Посмотрел внимательно в сети, что для этого нужно. Анкета, квитанция, копия трудовой книжки, фотографии… Собрал всё это, проверил заполнение, заплатил по квитанции и поехал в Федеральную миграционную службу своего района. Было 3 часа дня. Закрывалось учреждение в 18:00. Там сидели четыре человека, вроде несмертельно. Правда, кое-какие тревожные сведения (а люди в очереди у нас всегда любезно обмениваются тревожными сведениями) до меня дошли: один человек сетовал, что уже третий раз приезжает к трём и либо не успевает пройти до шести, либо что-то не так оказывается в бумагах. С трёх до шести я успел подготовиться к лекции, которую должен был прочесть на следующий день, читая толковый обзор Роба Гольдбаха и соавторов в Seminairs of Virology… «Кстати» – неподходящее слово для того, о чем собираюсь сейчас сказать. И «к слову» тут не годится. Речь о трагической кончине Гольдбаха, славного человека, которого я хорошо знал. Весной 2009-го его растоптали слоны во время экскурсии в национальном парке Казиранга в Индии.

В пол-шестого стало понятно, что сегодня мне не удастся подать на паспорт. В кабинет зашел человек-который-пришел-в-третий-раз. В 18:00 он, почти счастливый, вышел вместе с миловидной женщиной в гимнастерке с погонами старшего лейтенанта, обликом неуловимо напоминавшей министра социального развития Татьяну Голикову. Видно было, что она умаялась с работой, хотя неделя только началась. («Трудоголикова». Нет, мелковато… откажемся.)

«Вы меня примете? Уже три часа жду.» - спросил я, ни на что не надеясь.

«Ну, так уж и три часа» - ответила «Голикова» с усталой улыбкой. Эта улыбка мне понравилась. В ней была надежда. И тут ещё человек-который-пришел-в- третий-раз, помог мне: «Свидетельствую», - сказал он несколько торжественно – «мы действительно вместе три часа сидели.» Часто нас делает великодушными не счастье подвига, а удовольствие от завершения мелкого предприятия.

«Ладно, заходите, что с вами поделать. Мне все равно ещё час сидеть с бумажками.»

Она приняла меня в нерабочее время. Была любезна, несмотря на умученность от посетителей. Ей очень понравилась моя анкета. Приняла бумаги и фотографии, пригласила зайти за паспортом через пять недель.

Почему я испытываю такой подъем и кайф от удачных коротких контактов с государством? Бескрайнее правовое поле, пересекаемое with a little help from my friends. Загадка. Снились сны, проходили концерты, читались книги, но вот, честно, больше и рассказать про ноябрь нечего.

Кости из будущего

Это все мы, ныне живущие. Суетимся, выправляем документы, зарабатываем деньги, стараемся, ревнуем. Не надо стесняться. Так и договаривались, хотя нас никто особенно не спрашивал. Входит в типовой контракт. «Джонни и Алиса. 1997 – 25/11/2009». Слава Богу, все живы! Хлебников, как Боконон из «Колыбели для кошки», учит:

И когда знамена оптом
Пронесет толпа, ликуя,
Я проснуся, в землю втоптан
Пыльным черепом тоскуя.
Неужели ж все права 
Брошу будущему в печку?
Эй, черней лугов трава,
Каменей навеки речка!

Примечательная книга Джонатана Коу «Сплошное надувательство» (Jonathan Coe, «What a carve up!»). Это видный современный английский автор. Я читал в переводе. Сюжет: известному, но малоуспешному писателю Оуэну, поклоннику Юрия Гагарина, заказывают написать историю богатого и знатного британского семейства Уиншоу. Он берется за эту работу. Структура книги сложна. Завязываетя множество нитей, искусно разрешаемых в конце. Развязка: члены семьи, Оуэн и еще несколько персонажей-спутников оказываются в родовом поместье Уиншоу на оглашениии завещания. Ревет буря, гремит гром, во мраке молнии блистают, телефонные провода перерезаны, выезд перегорожен упавшим деревом. Члены семьи один за другим погибают насильственной смертью от руки дедушки Мортимера, который до этого прикидывался паралитиком. Это расплата за все мерзости, которыми они занимались в течение своей жизни. Убийственный сюжет повторяет увиденный в детстве автором хроники Уиншоу и навеки запомнившийся ему фильм «10 негритят». Причем виденный до середины, потом его увели из кинозала. Книга Коу представляет хорошее чтение. Меня смущает только «постмодерн», цитирование, и составление текста из разнородных частей – яркой, но несколько прямолинейной сатиры на тэтчеризм, загадочной психологической жизни героя-автора, интересных и тонких бытовых диалогов, наконец, постановки ужасов в конце. Как бы взяли с разных тарелок вкусные вещи после пиршества, и аккуратно сгребли в одну. Я люблю книги с линейной структурой сюжета («Идиот» Достоевского, например, и многие другие, большей частью старые, книги). По моему вкусу, сюжет может уходить в прошлое и будущее, линий может быть несколько. Сбивает с чтения лишь смешивание жанров. И все же Коу написал отличную книгу, несмотря на эти «замесы», оставлющую и мысли, и удовольствие.

Мне уже приходилось на этих страницах упоминать книги Валерия Писигина, посвященные блюзу и фолк-музыке. Более близкое знакомство с ними составило увлекательное чтение по темам, которые близки. Издание подобных трудов на русском языке – доброе событие. Автор не просто компилирует англоязычные источники, но формулирует свои гипотезы и объяснения фактов, описывает места и людей, которых видел во время своих реальных путешествий по Британии и США. Написано с чувством юмора. Достанете, смело читайте. Вместе с книгами мне достался диск с МР3 записями блюзменов Дельты, увы, никак не аннотированными. Послушал "вслепую", не узнав музыкантов на большей части треков.

Как приятны дружеские связи, вновь открывающиеся после 10-15 лет жизни врозь. У меня был и есть приятель Ули Коммандёр, с которым мы общались в бытность в Браншвейге на гумбольдтовской стипендии в начале 90-х. В лаборатории по вечерам я играл его электрогитаре (он принёс из дома вместе с усилком). Вообще Ули был нетипичным немцем-ученым. Он происходил из католической семьи. Хотя сам не относился к этому серьёзно, католическая семья – это уже германская особенность, "нетакость". Я помню слова его матушки (и её, и отца, и дом Коммандёров я видел во время нашего путешествия в Кёльн) о том, что пост - это не просто "не есть мяса", а отказ от того, что тебе нравится. Ули в институте был слегка неслух, фрондировал, ходил в кожаной куртке, собирал старые мотоциклы, слушал панк-рок. Он узнал о группе «Чёрный Хлеб», возникшей вскоре после моего возвращения домой. Мы недавно виделись в Москве, Ули приходил на наш концерт в «Дом-у-дороги». И вот прислал мне забавный снимок, сделанный за пару месяцев до этого в Ньюарке, США. По его рассказу, он несколько раз проезжал мимо Black Lab Breads и всё хотел их щелкнуть, но что-то мешало. Там было одностороннее движение. Один день они проскочили мимо и не могли вернуться. В другой день шёл дождь. Наконец, на третий раз получилось. Это дружеский снимок. Внимание мне. Это кайф, ведь столько лет прошло с наших брауншвейгских сидений и разговоров.