Первое сентября. Все дети пошли в институты, в школу или в детский сад. Я почти не живал в дошкольных учреждениях. С нами была мама. Но когда мне исполнилось шесть, а брату три, нас отдали в «детский сад на даче» газеты «Известия». На два летних месяца. Чтобы я немного привык к детскому коллективу перед школой. Это время оставило первые глубокие и протяженные воспоминания. Там были и ребята явно взрослее «детсадников». Это трудно объяснить, так сейчас видится. Один, огромный и толстый, по фамилии Пальман, казался великаном. Я с ним никак не общался, просто его облик и имя поразили воображение. В нашей группе между мальчиками и девочками происходили мелкие стычки. Повторяющейся мальчишеской забавой были попытки стащить трусы с толстой Нины Парневой. Это было не вполне невинно. Все сидели в определенное время на горшках в одной комнате. Девочки старались сесть поглубже, чтобы не было заметно попку, мальчики подглядывали. Хотя быстро отвлекались на другие дела. Воспитательницы слушали жалобы девочек и принимали меры. У них была своя шкала: девочки лучше мальчиков, а лучше всех Алёна Подкопаева. Она была красивая. Однажды какой-то мальчик обидел Алёну. За это все мальчики должны были перед ней извиниться. Сцена напряженная: мальчик бормотал слова прощения, заплаканная Подкопаева говорила «нет». Затем наступала очередь следующего. Дошла она и до меня. И тут я совершил единственный гражданский поступок своей жизни. В нашей группе были ребята из семей известинского пролетариата, и от них я впервые узнал слово, которое пишут на заборах. Не понимая даже примерно его смысл. И вот я попросил прощения, получил отказ. И вдруг неожиданно для самого себя сказал: «Тогда пошла ты на хуй». Ужас присутствующих я запомнил. Чем закончилось, нет. Меня не забрали родители, это точно. Даже помню, как в конце срока разбил за завтраком яйцо всмятку и, поскольку куриных яиц на кухне не осталось, мне сварили гусиное. Оно было огромное, с красным желтком. В этот момент я был счастлив. На меня смотрели. И мои акции сильно выросли. Вообще все дети занимали определенные позиции – выше, ниже, и старались завоевать внимание.
Это время, когда я узнал первые потаенные стихи. Самодельный фольклор сопровождал жизнь советских детей долгие годы. И это достойно рассказа. Самые первые стихи, что помню, мы кричали через сетку детям из соседнего учреждения: «Детский сад, детский сад, половина поросят!» Другую дразнилку придумали мальчики из нашей группы (может быть, и я сам): «Алёна Подкопаева – полезно ископаемое». На это воспитательницы отвечали, а вы-то кто сами, бокситы. Кстати, неплохо.
Потом пришли стихи с запретными словами и смыслами. Невинные или жесткие. Это был неосознанный протест против придыхания. Навязывания системы. Или просто словесная порнография. Тоже часть школы.
Из «детского»:
Обезьяна Чи-Чи-Чи продавала кирпичи За верёвку дёрнула и тихонько пёрнула.
А вот это я сам не слышал в детстве, много позже рассказал друг:
Соус-гавноус Берите и мажьте А если не хватит, То сами какашьте.
На мотив песни «Катюша»:
Расцветали веники в подвале Поплыли кастрюли над рекой Выходил директор магазина И пулялся тухлой колбасой.
Лето в деревне Брыньково под Рузой. В большой моде фильм «Человек-амфибия» и песня про морского дьявола. Большие парни плывут в лодке и орут:
Тамбу-ламбу, тамбу-ламбу Всем на дно! Тамбу-ламбу, тамбу-ламбу Пить вино! Там под стогом сена Решается проблема Кому возить навоз!
На мотив песенки из "Огней большого города" (многоточие здесь и далее означает, что дальше не помню):
На палубе матросы Курили папиросы А бедный Чарли Чаплин Окурки собирал. Один матрос заметил И по уху ответил, А бедный Чарли Чаплин заплакал и сказал…
Среди ребят, жегших костры на школьном пустыре, ходила бесконечная песня, типа боевика:
Я скучать совсем не собирался Потихоньку к двери пробирался Часового взял за глотку, Сунул в рот ему подметку, Говорю, лежи и не скучай…
А вот образец настоящей лирики, хотя из более испорченных уст:
Хорошо в деревне летом! Пристаёт говно к штиблетам Сядешь во поле посрать - Далеко тебя видать. Колокольчик в жопу тычет…
Опасные рифмы.
Как из гардеропа Показалась жо... Не подумайте плохого, Желтые ботинки.
Вариант 2, совершенно необходимый к номеру 1.
Как из гардеропа Показалась жопа Не подумайте плохого, Жопа Льва Толстого
О, таинственный раздел "литературная классика".
Во глубине сибирских руд Сидят два мужика и срут.
А гениальная серия стишков о Киевком вокзале! Первый хорошо известен, другие – редки.
Как на Киевском вокзале Подгорела колбаса Повар бегает по зале Рвёт на жопе волоса.
Как над Киевским вокзалом Пролетал аэроплан Все ебальники задрали, А я спиздил чемодан.
Как на Киевском вокзале Два попа маячили Маячили, маячили, И кассу охуячили.
Не менее яркая переделка песни «Спят курганы темные», написанной творцом малых форм Борисом Ласкиным и композитором Никитой Богословским для фильма «Большая жизнь» (1939 год). Исполняется мрачно. Помню только начало.
Как на шахте угольной Нашли х.. отрубленный И топор зазубренный В стороне лежал…
Может быть, пора остановиться. В эссенции эти перлы могут показаться грубыми и несмешными. Но вот одна история. Я учился в 4-м классе школы №11 на Ломоносовском проспекте. Сейчас кажется, что это были времена государственной удавки и неслыханной дисциплины. На самом деле мне вспоминаются истории, в сравнении с которыми современный сериал «Школа» показался бы «Серебряными коньками» Мэри Мейп Додж. В школе учились беспредельные хулиганы. Например, Соломон из неблагополучной еврейской семьи. Когда его через много лет встретил у метро Андрюша Богословский, сын композитора, и спросил – от незнания, как поддержать разговор – «как дела, как друзья?», Соломон ответил: «Я твоих друзей ботинками затопчу». В нашей школе учился Саша Барков. Это был смуглый бесстрашный парень. Семья его, в той части, что оставалась на воле, беспробудно пила. Однажды мы собрались в актовом зале на пение. Выстроились и запели про Щорса, который под красным знаменем раненый идёт. А Барков залез на сцену, сел на стол, покрытый кумачовой скатертью, застучал по нему ногами и запел песню про девчонку Галю, которая давала на сквере всем хулиганам. И вот подходит мистический персонаж…
«Граждане, я родом из Баку. Дайте поебаться старику!» «Старый х.., куда ж ты прёшься, Что ж ты дома не ебёшься, Иль тебе старуха не даёт?»
Это тоже школа жизни.